Обливаясь потом, мы медленно тащились вверх по залитому солнцем склону. На крутых участках приходилось вставать
на четвереньки и цепляться за скудную травку. Мой напарник и главный стрелок экспедиции Саша тяжело переносил подъем, лишь  здесь, в Туве, внезапно выяснилось, что старый приятель с детства страдает страхом высоты. Сейчас он усиленно старался не смотреть назад и вниз – на великолепную панораму котловины Саглы, уходящей далеко в Монголию. Его верное ружье, давно перекочевавшее на мое плечо, периодически больно стукало меня по затылку.

Ток уларов на одном из отрогов хребта Танну-Ола  был обнаружен ещё накануне. Однако  добраться до него из ущелья, где находился наш лагерь, не удалось. Коллектирование алтайского улара для фондов Зоомузея МГУ входило в первоочередные задачи экспедиции. Поэтому решили наутро обогнуть подножие горы на машине,   высаживая людей, которые,  одновременно поднимаясь, сожмут кольцо окружения вокруг птиц. Мы с Сашей были последней группой, и Байлак – экспедиционный шофер и проводник – ободряюще подмигнул из уазика, намекая, что считает наш маршрут наилучшим. На сравнительно крутых безлесых склонах с осыпями и выходами скал улары предпочитают передвигаться вверх пешком, вниз же планируют (на 1,5 км, теряя в высоте до 400 м), лишь изредка взмахивая крыльями, чтобы погасить скорость. Активный машущий полёт с набором высоты им практически недоступен. Главная фишка охоты на уларов – оказаться на пути вспугнутых и слетающих вниз по склону птиц.

Алтайский улар

Май в горах Центральной Азии – месяц холодный и ветреный, и в начале подъема мы наслаждались первым теплым деньком. Затем стало слишком жарко. Обессилев, мы все чаще отдыхали, прислоняясь к скалам, протирали горящие лица подтаявшим снегом. Вот и последний привал перед выходом на вершину. Саша рухнул ничком, уткнувшись лицом в камни, я, едва переведя дух, стал обшаривать биноклем голые склоны в тщетных поисках токующих птиц.

Вдруг из-за соседнего гребня донесся глухой выстрел, а вслед за ним  характерное бульканье и свист крыльев. На фоне неба возникли стремительно растущие точки, затем силуэт человека с ружьем наперевес. Это наш коллега Ярослав бежал за уларами по самой кромке горного цирка, грохоча сапогами по щебеночной сыпухе. Временами он бесстрашно останавливался, рискуя потерять равновесие в движущемся потоке камней, и палил по птицам в угон. Вид у коллеги был возмутительно свежий и бесшабашный. Саша аж застонал сквозь стиснутые зубы, сам он смог лишь приподняться и наугад разрядить двустволку, когда  стая уларов пролетала прямо над нашими головами. Ярослав же тем временем вернулся за хребтик и вынырнул оттуда, торжествующе неся желанный трофей.

На этом загонная охота фактически закончилась. Пока мы воссоединялись  на вершине, еще несколько раз спугнули желанных птиц, но те были слишком далеко и находились ниже нас. Потом случилось ещё несколько неудач, и огромный петух Ярослава так и остался единственным уларом, добытым за всю экспедицию.

Кавказский улар

Спустя несколько лет я столь же безуспешно пытался охотиться на уларов на Западном Кавказе, в урочище Кышкаджер. Снова был май. Выследить горную дичь оказалось совсем непросто, хотя, судя по далеко разносящимся брачным свистам с повышением тона в конце, её вокруг меня было немало. Сочетание серо-струйчатого основного тона и буровато-охристых пестрин в оперении прекрасно маскировало неспешно пасущихся уларов среди подернутых лишайниками камней и сухой прошлогодней растительности. Как и положено, я подкрадывался к ним снизу, но птицы издалека замечали опасность и с уже знакомым бульканьем и квохтаньем поднимались на крыло. Будучи заметно мельче алтайских собратьев, кавказские улары обладали большей маневренностью в воздухе. Во всяком случае, им удавалось, отклонившись от прямой линии, обогнуть мою засаду меж камней. Набрав инерцию, одна парочка сделала эффектную вертикальную свечку в распадке и, сверкнув белыми перевязями на крыльях, точно приземлилась на облюбованную вершину останца. Убедившись, что летные качества уларов в литературе преуменьшены, я плюнул и поспешил вниз, к кошаре, служащей временным лагерем.

Имя «улар» часто считают звукоподражательным, данным птицам из-за переливчатого свиста, возможно, оно имеет тюркские корни. Латинское обозначение рода уларов – Tetraogallus – переводится как «глухарепетух».  У англичан и немцев в быту названия «снежный петух», «королевский петух», а в нашей старой охотничьей литературе этих куриных чаще именуют «горными индейками». На самом деле улары – крупнейшие представители группы «настоящих» куропаток, входящей в семейство фазановых (не путать с куропатками «зайценогими» – представителями тетеревиных). Таким образом, петухи, глухари, индейки – лишь дальние родственники уларов, а ближайшие собратья – каменные и пустынные куропатки (кеклики и чили).

Улары обитают в горах Евразии от высоты 900 м до пояса вечных снегов, прекрасно приспособившись к суровому климату высокогорий. Телосложение у них очень плотное, клюв крупный,  загнутый,  ноги короткие и мощные, с толстыми пальцами. А вот крылья относительно слабые. Оперение очень густое и плотное, прекрасно предохраняет от ветра и мороза. Все виды окрашены покровительственно, с тонким красивым узором на спине, груди и боках и различаются в основном деталями окраски головы и брюха. Самцы выглядят заметно крупнее и массивнее самок, выделяются шпорами на цевках и более яркими голыми участками вокруг глаз. А вот по окраске оперения оба пола почти неразличимы, что нечасто встречается у куриных птиц.

Образ жизни всех пяти видов уларов сходен. В течение большей части года они держатся стайками (обычно по 10–15 птиц). Утром слетают на несколько сотен метров вниз и в течение дня поднимаются наверх, кормясь на травянистых участках зелёными побегами, семенами, корешками, клубнями, луковичками. Даже птенцы редко поедают насекомых. Воды не пьют совсем, довольствуясь росой и сочными частями растений. Ночуют на малодоступных карнизах, в гротах. Зимой немного спускаются вниз, держатся на наветренных склонах, свободных от снега. С марта разбиваются на пары, самец токует перед самкой, раздувая шею и развернув хвост, между самцами бывают стычки на границах территорий. Гнездо – ямка со скудной выстилкой под защитой скалы,  в кладке обычно 6 зеленовато-голубоватых яиц (иногда – до 16). Насиживает только самка, очень плотно, в течение месяца, к вождению выводка иногда присоединяется самец. Чаще же самцы совместно откочёвывают на линьку, которая длится до 5,5 месяцев. Самки линяют гораздо позже и быстрее. К середине лета выводки обычно поднимаются на большие высоты, вслед за смещением зоны вегетации и плодоношения растений. С августа  начинается спуск вниз, выводки объединяются. Все улары – немногочисленные, спорадично распространённые птицы, очень осторожны, страдают от интенсивной охоты, многоснежных зим, численность сильно колеблется по годам. Мясо уларов высоко ценится, во многих местах Азии считается целебным.

Наиболее обычен и широко распространен гималайский, или темнобрюхий улар (T. himalayensis). Он населяет высоты  3600–5100 м над уровнем моря на Тянь-Шане, Памиро-Алае, в Гималаях и Тибете, в качестве пернатой дичи завезен в горы Северной Америки. Этот вид крупнее своих собратьев, некоторые петухи достигают длины 72 см и массы 3,6 кг. Численность гималайского улара, очевидно, превышает 1 млн птиц.

В Тибете и на восточном Памире совместно с ним обитает тибетский, или белобрюхий улар (T. tibetanus). Он самый маленький, весит всего 1,2–1,7 кг, при длине около полуметра, и хорошо отличается от гималайского не только цветом брюха, но и рисунком головы и груди. Он предпочитает более открытые и сухие местообитания, иногда поднимается до рекордных 5800 метров над уровнем моря – границы вечных снегов.

Горы Закавказья, Ирана, Туркмении населяет каспийский улар (T. caspius) – уменьшенная и осветленная копия гималайского. Как и тибетский улар, он сухолюбив, но встречается, как правило, ниже – на высотах 1800–4000 м. В целом обилие вида оценивается в 5–15 тыс. птиц, но ареал фрагментирован: горные степи, предпочитаемые этими уларами, активно деградируют в результате перевыпаса овец. Каспийский улар становится всё более редким, некоторые популяции находятся на грани вымирания.

Два вида уларов распространены и на территории России. Кавказский улар (T. caucasicus) сравнительно некрупный – достигает 54–56 см в длину при размахе крыльев 80–95 см, весит 1,6–2,4 кг. Он, пожалуй, самый пестрый – серая окраска корпуса оживляется охристыми каймами, грудь и спина имеют тонкий чёрный чешуйчатый рисунок, зашеек каштановый, бока головы светлые с тёмными «усами». Это эндемик альпийского пояса Большого Кавказа, больше не встречается нигде. Местами он довольно обычен, в некоторых районах  плотность его населения превышает 20 особей на 1 км2. Общая численность составляет примерно 400–700 тыс. птиц. В рационе кавказского улара насчитывают до 70 видов растений.

Алтайский улар (T. altaicus) уступает размерами только гималайскому, весит до 3 кг. Он заметно отличается от других видов окраской. Светло-серые голова и шея резко отграничены от тёмной струйчатой спины, на глинистой груди развиты мелкие чёрно-белые пестрины, брюхо и бока белые, но самый низ брюха – чёрный. Кроющие перья крыльев и лопаток несут светлые каймы. Очень характерно пышное белое подхвостье, издалека заметное в разгар тока, когда танцующий петух забрасывает хвост на спину. Алтайский улар – обитатель не только Алтая, но и Саян, других гор Тувы и Монголии. Он предпочитает высоты 1300–3000 м, доходя до каменистых тундр и гольцов.  Наверное, из всех собратьев он живет в наиболее суровых условиях. Численность алтайского улара оценивается в 50–150 тыс. особей, вид недавно был исключён из Красной книги России, но охота на него ограничена.

Евгений Коблик

Рисунки автора 

журнал "охотничий двор" №5 (30) май 2011